Шесть толстых фотоальбомов пахнут пыльной бумагой. Бабушка собирала фотографии в альбомы, поэтому знала о них все. Она умерла осенью. Мы с папой много раз перелистали фотоальбомы. Желание разобраться в семейной памяти перевесило тяжесть вины за обрывочные воспоминания. Я снова пришла к папе в гости посмотреть фотографии.

Открываю плюшевый синий альбом.

Компания позирует на фоне деревянного дома и забора. Подпись «наш квартал». Я не узнаю ни людей, ни место. Папа говорит, эти дома давно снесли.

Беру в руки альбом со светлой обложкой.

Первый разворот напоминает стенгазету, потому что бабушка вклеила здесь портрет Сталина. Я улыбаюсь от неожиданности. Она относилась к генсеку с нежностью и восхищением, вот он и оказался в окружении семейных фотографий. Я думаю, ее отношение выросло не только на почве культа личности. Бабушка родилась в Свердловске за год до начала войны, провела раннее детство в тылу. Похоронка на отца пришла после Победы. Однако при Сталине еще были живы ее мама и братья, а детство в послевоенные годы наверняка было легче и счастливее военных лет.

В плюшевом желтом альбоме.

Фото на первом развороте похоже на кадр из довоенного фильма. Венские стулья, кружевная скатерть, проигрыватель и графин. Обеденный стол вынесли на улицу к деревянному забору. Это здесь снимали фото «нашего квартала». Мужчина и женщина сидят за столом: он смотрит на нее, она — в камеру. Это родители бабушки. Я смотрю на них внимательно и долго, как будто мы встретились поговорить. Кажется, на снимке они в своей лучшей одежде. Чем этот день для них примечателен? Может быть, это свадебное фото? Я не знаю. Дома я не научилась принимать свадьбу за такой же семейный праздник, как, например, день рождения. Мои родители не расписывались, бабушка не вышла замуж. На свадебных фото мои родственники часто в роли гостей.
На снимке видно шов. Кто и когда хотел сделать два портрета из одного? По отдельности фигуры за столом выглядят неестественно. Теряется смысл выносить стол на улицу и завешивать забор драпировкой, чтобы позировать в одиночку. Шов добавляет фотографии реальности: прабабушка жила на 40 лет дольше.

В плюшевом красном альбоме.

Портрет прабабушки в ее любимых янтарных бусах. Я видела этот снимок много раз. Здесь прабабушка гораздо старше, чем на фото в желтом альбоме. Раньше она казалась мне хмурой и грозной, но со временем заметила, что мое спокойное лицо выглядит так же. Мы с прабабушкой очень похожи. Янтарные бусы хранятся у меня. Лет через 30 смогу повторить ее портрет и пусть потомки поломают головы, пока различают нас на фото.

Смотрю последние два альбома.

В альбоме с орнаментом несколько фото прадедушки для документов. Он приехал на Урал из Шендеровки, встретил прабабушку, они завели двух сыновей и дочку, но с войны он к семье не вернулся.
В альбоме с коричневой обложкой на первом развороте парадное фото с дедушкой. Он был строителем, умер в дороге, и мы не знаем место захоронения.

Я мало знаю о дедушке и прадедушке. Много лет их биографии смешивались в голове в одну. Получался человек, который приехал на Урал из Украины в 1920-е, перед войной трижды стал отцом, в 1941 ушел на войну, в мирное время стал строителем, а в 1970-е стал отцом моего папы. Такая путаница получилась, потому что в альбомах мало фотографий. Даже с помощью бабушкиных рассказов, мне было трудно отличить одного неизвестного родственника от другого.